Книга «Трансформация» —  Джон Годолфин Беннетт, 1978 г.

3. ЖЕРТВА

Пока что все ‘то — обычное легкое плаванье. Мы узнали, по крайней мере, часть из того, что подразумевается под учением и борьбой. Теперь мы подходим к их источнику, скрытому по самой своей природе. Жертва, очевидная для всех, — не истинная жертва. Вспомним заветы Нагорной проповеди: «Пусть твои благодеяния не будут видимы для людей», — а также о тех, кто так поступает: они получат свое вознаграждение. Здесь налицо кажущееся противоречие между этим стихом я более ранним, которое гласит: »Пусть твой свет сияет так перед людьми, чтобы они могли видеть твои хорошие дела и прославлять Твоего Отца, который на небесах». Противоречие исчезает, если вспомнить, что последний стих относится к борьбе и усилию, в то время как первый относится к жертве и самоотречению.

Прежде чем идти дальше, я должен попытаться ответить на два вопроса: почему необходима жертва и чем она отличается от борьбы.

Жертва необходима, поскольку все достойное, чтобы им обладать, должно быть оплачено. И слово «жертва» — всего лишь другое слово для «оплаты». Но, как я объясню чуть ниже, это не одно и то же, что «покупка». Жертва и борьба работают в противоположных направлениях. Когда мы боремся, сначала идет разделение, а выбор или решение — впоследствии. В жертве мы решаем отделить себя от чего-то, к чему ми привязаны. Жертва не должна быть борьбой: если только она не является свободным актом воли, это не истинная жертва. Не будет она жертвой и в том случае, если она приносится во имя приобретения какой-то конкретной выгоды. Вот почему я говорю, что, жертвуя, мы платим, и все же ничего не покупаем. Это — секрет, даже тайна жертвы. В одном аспекте жертва — не тайна, поскольку ожидание отдачи за то, что мы даем, возможно, восхитительно — но его не жертва. В другом аспекте его действительно великая теина, поскольку она является особым видом творческого акта, открывающего возможности, не могущие быть открытыми никакими другими путями.

Для иллюстрации тайны жертвы рассмотрим простой пример, когда мы »уступаем» в споре и когда это делается сознательно, а не от слабости или страха. Если два человека противоречат друг другу, отстаивая с полной убежденностью свою правоту, то любому из них трудно уступить до тех пор, пока их не принудит к этому более сильный стимул. Если кто-либо из них уступает не под влиянием такого стимула, а просто потому, что он избирает путь жертвования своей гордостью, или своим «лицом», — вся ситуация полностью трансформируется. Такая жертва создает возможности, отсутствовавшие ранее. Тайна акта такой жертвы в том, что внешне он представляется проявлением слабости, хотя дело обстоит, наоборот. Неизменно случается так, что тот, кто делает жертву, оказывается в конечном выигрыше — при условии, конечно, что он не делает этого целенаправленно ради такого результата.

Возможности для жертв случаются все время, но сама их природа такова, что они не замечаются. В приведенном выше примере в 99 случаях из ста ни один из противников не отметит момента, когда необходимо уступить. Другим примером может явиться анонимный подарок. 3десь легко «уступить», почувствовав личное удовлетворение оттого, что избежал ответной благодарности, но это личное удовлетворение поглощает собой возможность акта жертвы и, следовательно, это не истинная жертва.

Но не нужно делать из этого плохую погоду: жертва — это искусство, которому можно научиться. Её проявления не очевидны, но они не выше чьих-либо возможностей, если схвачен основной принцип.

Самому себе я это объяснив моей идеей Настоящего Момента как поля действия моей воли. Если я решаю убрать из моего настоящего момента что-либо, к чему я привязан, я образую связь, которая «вне времени». Это «что-то», в силу того что я к нему привязан, стало частью меня самого: отделив себя от него, я получаю канал, через который в мой настоящий момент вливаются новые возможности.

Я знаю, что это трудная для понимания идея, если не имеешь четкого ментального образа настоящего момента, и я могу только отослать читателя, желающих изучить это, к четвертому тому моей книги «Драматическая Вселенная». Нет необходимости рассматривать эту идею в рамках данной книги. Достаточно понять, что когда я отказываюсь от чего-то, что мне дорого, я создаю особый вид силы, и я могу чувствовать, как эта сила действует на меня; если я наблюдаю характер её воздействия, то начинаю видеть, что-то, от чего я отказался, возвращается ко мне в другой форме и приносит с собой новые возможности.

Суть жертвы есть решение. Это иллюстрируется историей Авраама. Бог был удовлетворен решением пожертвовать своим сыном и дал ему завет, который унаследовали его потомки. Обычно считается, что заслуга Авраама кроется в его послушании, но тогда ускользает момент решения отделить себя от своего возлюбленного сына. Ситуация эта типична для всех жертв, и античность — свидетельство мудрости, обретенной людьми почти четыре тысячелетия назад.

Необходимо понимать, что решение должно быть подлинным. Один из русских учеников Гурджиева приводит следующий наставительный рассказ о его трактовке жертвы. В 1918 году в Ессентуках на Кавказе, когда жизнь была очень тяжелой, Гурджиев попросил у веек женщин кружка отдать ему их драгоценности. Г-жа X. имела несколько семейных драгоценностей, которые были ценны не только сами по себе, но оставались единственным звеном связи с ее прошлой жизнью. После мучительного периода колебаний она отнесла их Гурджиеву, положила их перед ним на стол и вышла из комнаты. Когда они почти уже выходила из дома, Гурджиев позвал ее назад и сказал: «Мне это не нужно, возьмите обратно». Через несколько лет история повторилась в Приере, и Гурджиев снова объявил, что находится в затруднении и ему нужны все деньги, которые имеют присутствующие. Американская женщина принесла свои драгоценности и положила на стол, ожидая, что он ее окликнет, но он только сказал: «Большое спасибо», и вся история для нее на этом завершилась. Когда она впоследствии горько жаловалась, что посчитала это за «тест», ей объяснили, что если бы даже это был тест, то она все равно провалилась бы.

Не каждая истинная жертва добровольна. Что-то может быть убрано из нашего настоящего момента не по нашему собственному выбору. Если мы сильно привязаны — как в случае, когда мы теряем очень близкого и дорогого нам человека, — мы можем отвечать на это самоотречением или бунтом. Если мы отказываемся принимать «отделение» и сосредоточиваемся на нашем горе и жалости к себе или отказываемся от жизни, — мы теряем истинную связь, поскольку остаемся в пределах нашего собственного настоящего момента. Если же мы принимаем тяжелую утрату и отказываемся от побуждения думать об этом и жалеть себя, эффект будет тем же самым, как и в случае добровольной жертвы. Действительно, результат может оказаться экстраординарным, поскольку мы можем тогда осознать связь с другим миром — «за пределами» нашего собственного пространства и времени.

Я настаиваю на том, что, когда мы делаем жертвы, нам не следует ждать отдачи. Под этим не имеется в виду, что результатов не будет и что их невозможно узнать. Плодом жертвы является СВОБОДА.

Свобода — это чудесное состояние существования, так как она означает не менее чем возможность творческого акта. Истинная свобода настолько редка в нашем человеческом опыте, что не многое могут ощутить её вкус. Когда человек свободен, он — хозяин настоящего момента: он не связан узами прошлого и не контролируется внешними влияниями. Свобода — это почти самая ценная вещь в жизни; но слово это настолько часто используется неправильно и настолько утеряло свой смысл, что мы употребляем его в значении «быть без внешних напряжений». Состояние сегодняшнего мира фальсифицирует истинное определение свободы. Свободен только тот, кто свободен внутри себя. И эта внутренняя свобода входит в момент жертвы. Поскольку наши жертвы — лишь частичные, то есть, связаны с отделением от нас только части нас, то внутренняя свобода, которую мы можем добрести, не длится долго, но пока она длится, она безошибочна.

Жертва никогда не бывает легкой. Пока не принято решение, она кажется даже почти невозможной. Не физически невозможной, но требующей акта воли, который мы отказываемся предпринять.

Однажды богатая женщина в группе Успенского, примерно в 1923 году, сказала на одном из еженедельных собраний, что она хотела бы любой ценой освободиться от самой себя и спросила, не может ли она сделать что-либо в этом отношении. Успенский попросил ее назвать какую-нибудь вещь, к которой она была особенно привязана. »Да, — сказала она, — у меня есть дрезденский чайный набор, принадлежавший моей бабушке, к которому никто еще не прикасался». Успенский сказал: «Разбейте одну из чашек, — и тогда вы узнаете, что значит быть свободным». На следующей неделе она вернулась вся в слезах и почти истерически сказала, что она пыталась это сделать двадцать раз и все-таки не смогла привести себя в нужное состояние. Успенский сухо заметил: «Итак, вы видите, что ваше желание свободы не стоит одной чашки». Его целью было показать ей, чего она не может сделать, а не разбивать свой чайный набор. Ценные жертвы — отказ от внутренних привязанностей. Человек привязан к собственному внутреннему образу, что означает: я всегда прав. Не многие могут признаться, что они не правы. Каждый раз, когда человек способен пожертвовать этой своей привязанностью он проецирует часть самого себя за пределы настоящего момента и тем создает состояние свободы, которое длится, пока не нарушается активной деятельностью.

Вот несколько правил, которые я нашел полезными в практике жертвы:

1. Любое желание вознаграждения, вкрадывающееся в жертву, разрушает ее ценность.

2. Будь разумен в выборе объекта жертвы.

3. Не жертвуй за счет других, пока ты не способен объяснить им это.

4. Жертва в полсердца не многого стоит.

5. Жертвуй тем, что ценно для тебя в этом настоящем моменте.

6. Никогда не создавай атмосферу купли-продажи вокруг жертвы.

7. Не будь твердолобым и не пытайся жертвовать тем, о чем впоследствии будешь жалеть.

8. Соразмеряй свои возможности — это мера того, чем ты являешься.

9. Поищи в себе привязанности и спроси себя, готов ли ты пожертвовать какой-либо из них.

10. Правильная жертв — та, которая приносится ради хорошей причины, но не ради хорошего результата.

11. Скрывай свои жертвы от других, а если это невозможно, ухитрись, чтобы акт жертвы выглядел в глазах других ничего не стоящим для тебя.

12. Жертва не должна быть результатом борьбы, но решения.

Это акт решавшей воли, который происходит в один момент, и не должно быть ни колебаний, ни второстепенных мыслей, когда решение принято.

Жертва возможна, поскольку человек обладает свободной волей. Похоже на то – по крайней мере, я так полагаю, что единственный путь, которым свободная воля может себя проявить, — это акт жертвы. Когда совершается этот акт, мы имеем момент свободы: то, что мы делаем, и то, чем мы являемся, становится одним. Потом момент свободы дезинтегрируется, но оставляет след, и этот след растет, пока не станет сердцем Истинной Самости, то есть нашим истинным Я.

О жертве можно писать бесконечно. Действительно, почему идея жертвы восходит к самым древним временам человеческой жизни и прослеживается уже во внешних ритуальных формах, имевших место десятки тысяч лет тому назад; почему она принимала всегда такие внешние формы, почему ее истинный характер до сих пор необъясним?

Я должен ответить, по крайней мере, на вопрос, является ли жертва особым религиозным актом. Ответом будет, что жертва, конечно, не исключительно религиозна и даже не обязательно является благом, то есть моральным актом. Несомненно, что у первобытного человека жертва была эссенциальной /сущностной/ частью магии и ее цель была утилитарна: гарантировать успех в охоте, увеличить плодородие, призвать хорошую погоду для урожая, предотвратить разрушительные природные бедствия и т.п. В этих целях жертва используется и по сей день.

Есть жертва Фауста, в которой человек жертвует тем, что наиболее ценно для него, — своей душой, чтобы приобрести способность к творчеству. Все виды магии включают в себя некую форму жертвы: без истинной жертвы магия пуста. Вероятно, существует неосознанная жертва, когда человек отказывается от чего-то истинно дорогого для него ради достижения какой-то воображаемой цели или в состоянии экстаза и самоистязания, переживаемом в процессе жертвования. Этим я хочу проиллюстрировать свою мысль, что жертва есть акт воли особого рода: поместить вне собственного контроля что-то истинно ценное — но не в цели или качестве самого акта жертвы. Эти два понятия — цель и качество — определяют характер результата, который мы получаем, но не они открывают канал, выводящий нас из нашего настоящего момента.

Наконец, я должен упомянуть то, что для большинства людей вовсе не будет выглядеть жертвой. Это — сексуальный акт. Семя мужчины есть часть его самого, и это очень ценная часть его, поскольку в живых клетках сперматозоидов и яичников сконцентрирована творческая энергия, которая вносит в существование новую жизнь. Эта энергия высвобождается в акте, принадлежащим настоящему моменту, разделяемому мужчиной и женщиной. Поскольку большинство людей вовлекаются в сексуальный акт под влиянием желания или привычки и ожидают от него особенно сильного ощущения удовольствия, им это покажется очень далеким от жертвы. Но в таком подходе отсутствует важный пункт сексуального единения, представляющий собой возможность полного самопожертвования ради удовлетворения другого. Когда свершается такая жертва, — акт истинно творческий и несет в себе свободу и творческую силу. Когда этого не происходит, после сексуального акта наступает чувство опустошенности и даже отвращения, часто сопровождающееся ощущением, что партнер обращался с тобой неправильно. Таким образом, сексуальный акт по самой своей природе должен быть жертвенным, и все же в огромном большинстве случаев на него выхолащивается его истинное значение. Вне сомнения, что такое положение обусловлено нашим невежеством. Вряд ли существует еще какая-либо область человеческой жизни, столь удручающе недопонимаемая, чем акт сексуального единения. Считается, что об этой тайне могут говорить лишь поэты и физиологи — то есть, возможно, и творческие люди, но обычно эгоисты, а также люди неэгоистической природы, но не творческие.

Возможности жертвы постоянно возникают в обычном течении нашей жизни. Но обязательно все эти возможности реализовать, но они должны быть узнаны и поняты. Человек, понявший значимость жертвы и радость её, получает доступ к одной и величайших тайн жизни и трансформации.