Книга «Трансформация» —  Джон Годолфин Беннетт, 1978 г.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Дж.Г.Б.[6]: Есть некоторые вещи, которы вы,’ Бабаи, способны увидеть вашим ведением, но о которых вы не можете сказать. Даже если бы вы захотели, вы не могли бы их нам рассказать.

Ш.Б.: Я не могу. Словами этого не достичь. Этого словами не достичь.

Дж.Г.Б. : Следовательно, если мы хотим узнать, что знаете вы, нам придется пройти тем же путем, которым прошли вы.

Ш.Б.: Только опыт может научить вас   — опыт выше объяснения.

(«Долгое паломничество«)

Это книга о трансформации, то есть о процессе, которым человек может пройти за пределы своей собственной природы и стать «новым человеком». Я буду предполагать — не делая никакой попытки представить доказательства, оправдывающие это предположение, — что все мы ощущаем потребность в поиске трансформации и что именно эта потребность отличает человека от животных. Многие описания изменений, вызываемых в человеке трансформацией, уже написаны в религиозных и нерелигиозных терминах. Я не буду забегать вперед, даже если конец действительно существует, поскольку полагаю, что по самой своей природе трансформация, раз начавшись, будет бесконечной.

Цель этой книги — описать различные пути, которые я сам пытался пройти в течение 50 лет моих собственных поисков. Я не стремлюсь заявить, что даю исчерпывающее руководство или метод, поскольку есть многие вещи, о которых я слышал, но сам их не испытывал, и, без сомнения, есть много такого, в чем я просто несведущ.

И все же мне исключительно повезло, что я встретил нескольких людей, мужчин и женщин, чьи жизни являются свидетельством их трансформации, и многие из техник, которые я здесь описываю, я узнал от них. Я надеюсь, что сумею избежать теоретических описаний, сославшись на мои более ранние книги. Моей целью является поделиться с другими моим собственным опытом — тем, что помогло мне на разных стадиях моей жизни; но должен предостеречь читателя, который захочет воспользоваться некоторыми из описанных мною методов, что то, что хорошо работает для одного человека, может не подойти другому. Другим предостережением может быть совет не пользоваться некоторыми методами без контроля специалиста /эксперта/. Наконец, я хочу подчеркнуть, что ничто не может быть так превратно понято в моем опыте как описание внутренних или психологических процессов.

Возможно, все эти предостережения и оговорки вызовут подозрение, что я сам мало доверяю тому, что даваемые мной описания окажутся полезными. Могу только сказать, что много раз в своей жизни я был бы очень благодарен возможности иметь подобную книгу. Насколько я знаю, на сегодня вообще не существует книг, рассматривавших предмет трансформации. Есть множество книг, дающих практические советы для усовершенствования той илн иной стороны нашей природы, но это не то же, что трансформация, которая должна быть применима к человеку в целом. Действительно, человек такое сложное существо и все его части настоялько взаимозависимы, что нельзя изменить одну часть, не оказав влияния на все остальные. Это одна из причин того, почему самонаправленная, трансформация часто связана с большими трудностями. Нам следует быть готовым изучать самих себя на протяжении всей нашей жизни. И часто нелегеко сделать что-либо большее, чем просто прикоснуться к поверхности навего собственного невежества,

Некоторые люди более остро осознают необходимость трансформации, чем другие, и они в конце концов находят и учение, и метод, в котором они нуждаются. Для таких людей «та книга может быть полезной как описание жизни, проведенной в поисках и экспериментировании. Она может помочь им распознать характер методов, о которых они только слышали. Другие хорошо осведомлены о том, что они нуждаются в некоторой форме дисциплины и некотором методе или технике самоусовесвенствования. И все-таки они, возможно, не способны принять безоговорочно условия какой-нибудь организации, школы или церкви, с которой они встретились. Такие люди подвержены соблазну попытаться пройти путь в одиночестве. Им я могу только повторить совет, данный Шивапури Бабой, великим мудрецом, которого мне посчастливилось встретить в Гималаях, незадолго до его смерти, в 1963 году: «Человек должен изучить самого себя, и он должен знать себя достаточно хорошо, чтобы решить, имеет ли он достаточно сил, мужества и упорства, чтобы положиться только на самого себя. Если он имеет /эти качества/, он может обойтись без учителя и, независимо от того, какой цены это будет стоить ему, преуспеть в поисках Истины, или конечной Реальности. Очень-очень немногие души могут сделать это. Будда, Рамана Махарши, возможно, имели то единство цели, которого требует поиск в одиночку. Те, у кого это качество отсутствует, должны искать себе учителя и поместить себя под его руководство. Если они не могут сделать даже этого, им лучше отдаться религии».

Я надеюсь, что никто не станет рассматривать методы и техники как замену прямого руководства и обучения. Существуют люди, знающие, что они не способны пожертвовать всем, чтобы достичь трансформации, и они досаточно разумны, чтобы знать, что им лучше не входить в глубокие воды без руководителя, и все же чувствуют потребность в техниках для преодоления дефектов или тяжелых моментов в их жизни. Я рад думать, что такие люди смогут извлечь пользу из этих страниц, но они не должны возлагать на меня ответственность в случае, если они решат воспользоваться методом без совета опытного человека, который может судить о пригодности его для их нужд и откорректировать любые возникающие ошибки в процессе пользования этим методом.

Существуют некоторые упражнения, которые могут быть использованы с целью получения быстрых и поразительных результатов и которые при этом безвредны. Я опускал упражнения, в которых есть опасность впасть в самообман. Может показаться, что человек делает большие успехи, поскольку у него появился поразительный психический опыт и ему может показаться, что он развил в себе психические способности, в то время как на деде он, возможно, черпает из резервов энергии, аккумулированной за долгие годы усилий, казавшихся ему пустыми. Я много раз наблюдал, что это может привести к очень печальным последствиям и даже к трудноисправимым нарушениям психики.

Эти слова предостережения применими всего лишь к небольшой части процесса трансформации. Большей частью описываемых техник можно пользоваться, не опасаясь вреда, и они действительно благотворны для тех, кто не ставит себе высокие цели трансформации, но чувствует потребность в практиковании некоторой формы самодисциплины.

За несколькими исключениями, описываемые техники демонстрировались мне учителями, специализировавшимися в различных методах, и я опробовал и испытал их в собственном опыте. В некоторых случаях я был способен изучить только начальные стадии какого-либо метода, поскольку для дальнейшего продвижения мне потребовалось бы вверяться какому-нибудь конкретному учителю или, по меньшей мере, поселиться надолгое время в чужой стране, отказавшись от семьи и других личных обязанностей. Одним из учителей, которому я следовал — насколько это было в моих способностях и в той степени, как он это позволял мне, — был в течение долгого времени Георгиос Георгиадес, более известный как «мистер Гурджиев» или, как называли его члены собственной семьи — Георгий Иванович.

Впервые я встретил Гурджиева в Турции в 1920 году, в последний раз я видел его за пять дней до его смерти, последовавшей 29 октября 1949 года. Его «Система гармоничного развития человека» является величайшим достижением, и любой, кто серьезно следовал ей, не может усомниться ни в её основных принципах, ни в ценности описываемых им техник. Система обладает, однако, двумя дефектами, один из которых обусловлен случайностью, а другой, я полагаю, существенен. Первый — зависимость от учителя с требуемым опытом и личными качествами. Такие учителя предполагают долгое время обучения у них, и они часто не хотят принимать на себя связанную с этим ответственность. Уже прошло более 50 лет с тех пор, как Гурджиев впервые основал в Москве свой Институт гармонического развития человека, и в течение этого времени появилось лишь небольшое число компетентных учителей его метода. Второй дефект не так легко сформулировать. В обычном смысле можно сказать, что эффективность Гурджиевского метода зависит от его личного присутствия, так что когда он умер, движущая сила покинула его метод. Вероятно, ближе к истине сказать, что этот метод зависит от передачи конкретной индивидуальной энергии, или субстанции, которой Гурджиев обладал в ограниченном количестве, в то время как она /энергия/ может черпаться из неиссякаемого источника. Мне еще придется много говорить об этой субстанции, реальность которой не подлежит никакому сомнению. И которую можно сравнить с водой. Эту воду можно добывать из реки ведрами и кропотливо переносить к растениям, нуяухающимся в поливе. Ту же самую воду можно получить усилием, сделанным раз и навсегда, соорудив ирригационную систему. Вода может придти также в форме дождя или росы. Без неё растения не могут жить. В соответствии с традиционными верованиями, без такой субстанции внутренняя жизнь и трансформация человека могут завянуть и даже погибнуть. Возможно, было бы намного легче написать эту книгу, чтобы она могла быть серьезно принята психологами и социологами, если бы не было необходимости ссылаться на эту «субстанцию» — или, говоря более точно, на эти субстанции, роль которых так жизненно важна в процессе трансформации. Я убежден, что именно они являются ключом к пониманию процесса, и описание техник без ссылки на них можно уподобить описанию мотора без объяснения, что ему нужно топливо для работы.

Это приводит меня к необходимости упомянуть о Субуде, базирующемся на технике, известной как латихан. действие которой продуцируется тем, что называется «великой жизненной силой». Поскольку я написал несколько книг о Субуде[7], я не буду описывать здесь детали, но должен привести некоторые выводы, к которым я пришел после десятилетнего опыта их применения. По некоторой неясной причине Бапак Мухаммед Субух — основатель Субуда /в возрастающей степени/ отказывался от роли знания в использовании латихана и настаивал на том, что латихан обусловлен прямым вмешательством Божественной Воли. Для тех, кто может довериться этому утверждению, эффект очевиден и мощен. Однако такая вера не является необходимостью, и многие вверялись латихану, несмотря на неверие в любой тип сверхъестественной силы.

Без сомнения, многие люди — возможно, несколько сотен, рассыпанных по 30 различным странам — действительно получили реальную пользу от «латихана» Субуда и продолжают практиковать его. Столь же бесспорно и то, что были и разрушительные результаты опытов, приводившие к ментальным заболеваниям и даже самоубийствам. Еще больше случаев, когда вслед за первоначальным расположением наступали периоды длительного бездействия и метод окончательно забрасывался. Я один из тех, кто может сказать с полной ответсвенностью, что извлек большую пользу из занятий латиханом в течение почти трех лет, после чего стало очевидно, по крайней мере для меня лично, что латихан не является завершенной и сбалансированной техникой. Кроме того, я убедился, что производимое им действие обусловливалось специфической «психической энергией», которая может передавться от человека к человеку и вовсе не обязательно объясняется сверхъестественным воздействием и еще меньше — прямым вмешательством Божественной Воли, как это заявлял Субух.

Помимо благотворных личных результатов, которые описаны мною в других книгах, я обязан латихану конкретным убеждением, что существуют «энергии», которые могут передаваться от человека к человеку, и что эти энергии играют жизненно важную роль в любом процессе трансформации. Я имел с ними дело в многообразии их форм и буду ссылаться на них много раз в этой книге. Я попытался[8] сконструировать теорию природы и действия аткх анергий, основные идеи которой были выведены мной из учения Гурджиева, а также из суфизма Центральной Азии. Отмечу следующие основные моменты. Эти энергии действительно существуют и оказывают воздействие в этом мире. Эти энергии — не сверхъестественные, но естественные. Кроме того, они различных типов и могут смешиваться и концентрироваться, а могут также переноситься и рассеиваться.

Недостатком Субуда, как мне кажется, является то, что он базируется на предположении, что действие латяхана должно быть обязательно благотворным, посксхьку он является прямой операцией Воли Всемогущего Бога. Этому предположению противоречат бесчисленные факты; кроме того, оно противоречит всем традиционным учениям, которые согласны в том, что только совершенный человек может оказа.ться под прямым воздействием Божественной Воли.

Понятие «Великая Жизненная Силе» (в Индонезии — Daja Hidup …) происходит, вероятно от слова «Мана», или верования в Великий Дух народов Дальнего Востока. Китайская традиция Тао происходит из того же источника. Подобные понятия о силах природе, рассматриваемые обычно как примитивные, вероятно, имеют под собой прочную основу.

Когда я впервые услыяал о Субуде и спросил тогдашнего индонезийского посла в Лондоне о его смысле, он заверил меня, что на Яве существует много «создателей чудес», подобных Субуху, и что народ их очень почитает. Я сомневаюсь, существуют ли другие люди, обладавшие такой же верой в Божественное руководство и чувством универсальной миссии, обретенной благодаря Субуду, распространившемуся по всему миру за короткий период в десять лет, и, что гораздо более важно — привлекшему к себе многих искренних и самоотверженных последователей.

Я был бы рад сохранить связь с движением, богатство которого заслуживает распространения. Главной причиной, почему я не стал последователем Субуда, было просто то, что я не мог согласиться с некоторыми жизненно важными утверждениями Пака Субуха — в частности, с заявлением о том, что практикование латихана без попыток понять суть его воздействия — достаточно для достижения человеческого совершенства. В одно время я был готов поверить в истинность этого, но, как сказано в послании предложении моей книги «О Субуде», справедливость такого утверждения может быть проверена только результатами. А мои результаты в течение десяти лет не подтвердили этого. Было бы замечательно, если бы латихан Субуда можно было широко использовать как средство раскрытия каналов, соединяющих сознательную и над сознательную части человеческой природы, и при этом не возникало бы требование о принадлежности к Братству Субуда.

Понятие «непринадлежность» поднимает важный вопрос. Все интересующиеся трансформацией, знают о замечательных достижениях Кришнамурти, который в течение 40 лет исходил землю вдоль и поперек, провозглашая, что самореализация (то, что я называв трансформацией) возможна без необходимости принадлежать к какой-либо организации и без необходимости иметь учителя или учение. Примерно в 1932 году Кришнамурти неоднократно встречался с П.Д. Успенским, чьи занятия я тогда посещал. И Успенский не раз говорил мне, что он никогда не встречал такого искренне настроенного и упорного вопрошателя. Он предложил нам ответить на вопрос Кришны: «Зачем школа? Зачем Учитель?» Собственным ответом Успенского было, что без знания мы беспомощны, а знания можно приобрести только от того, кто знает. Теперь мне кажется, что ответ Шивапури Баба более решителен: «Если вы находите в себе достаточно решимости отложить в сторону всё, за исключением поиска Истины, тогда идите в одиночку; если нет — вы должны искать Учителя». Однажды я высказал почти такую же точку зрения Кришнамурти в разговоре, состоявшемся почти 20 лет тому назад: «Вы не отдаете себе достаточно отчета в том очевидном факте, что вы никогда не были обычным человеком. То, что возможно для вас, просто невозможно для других». Но он не воспринял эту мою мысль и настаивал на том, что каждый способен предпринять попытку: «Некоторые пойдут медленнее, чем другие, поскольку они нерешительны, но все могут это делать, если они только захотят пойти правильным путем».

Как и многим, мне казалось, что Кришнамурти удивительный учитель, который отбрасывает ярлык учителя, и, обладая превосходной техникой, отказывается называть ее техникой. Он проделал колоссальную работу, пробудив тысячи людей от оцепенения современной жизни.

Упомянув П.Д. Успенского, я должен сказать несколько более об этом замечательном человеке. Ему удалось убедить меня и сотни других, что благодаря самонаблюдению и работе над собой возможно пробудиться, а пробудившись — осознать м понять истинную ситуацию человека. Хотя на него обычно ссылаются как на ученика Гурджиева, пусть даже как на главного ученика, фактически он был оригинальным мыслителем, чьи личные убеждения радикально отличались от гурджиевского учения, из которого он отобрал только те элементы, которые совпадали с его собственными убеждениями. Эти убеждения в основном пессимистичны. Наша жизнь есть тюрьма, в которую человек обязан возвращаться снова и снова — не путем перевоплощения, но повторением той же самой жизни, и так до тех пор, пока он не сможет достичь освобождения. Он был почти подавлен ужасом существования. В раннем возрасте он предпринял попытку самоубийства. Этот эпизод ярко отображен в его автобиографическом романе «Странная жизнь Ивана Осокина».

Успенский был удивительным истолкователем гурджиевсхих идей, а также собственных взглядов, когда его удавалось навести на эту тему. Он был глубоко религиозным человеком, находившимся в глубоком бунте против религии, поскольку он нашел её лишь в юности и в последующих поисках. Всякий раз, когда мы упоминали имя Бога на его занятиях, а также его понятие Абсолюта, оказывалось, что эти понятия бесконечно далеки от человека и этим объясняется без божественность мира. Возможно, он одобрил бы теорию современных теологов о смерти Бога, и он, конечно, одобрял Ницше, чью схему вечного возвращения он разработал по-своему.

Успенский безоговорочно верил в реальность ментальных субстанций, или энергий, и описал опыты оперирования с ними в своих коммуникациях с Гурджиевым. Но его методом было постепенное приближение к достижениям, не форсируя их, — так что ученики боялись упоминать опыты, которые подтверждали работу особых анергий, хорошо зная, что он обрушит на них примерно тонну холодных кирпичей.

Различие между его отношением к простой религии и отношением к ней Гурджиева поражает, если сравни» две их книги о «Системе»: его собственную «В поисках чудесного» и Гурджиева «Все и вся». В то время как Гурджиев говорит о «бесконечном милосердии нашего Творца» как непосредственно занятого судьбой человечества, Успенский утверждает, что Абсолют может знать о существовании всего человечества не более, чем люди могут знать о существовании какого-нибудь одного атома или электрона.

Негативное отношение Успенского к религии оказало глубочайшее воздействие на меня, и я восстановил свов религиозную веру, только когда вернулся к Гурджиеву в 1946 году. Теперь я вижу, какое большое значение это имело для меня. Я упоминаю об этом здесь, чтобы продемонстрировать трудность, с которой сталкивается любой неопытный и наивный искатель, когда он встречается с человеком, далеко превосходящим его по знаниям и способностям. Там, кое учитель не требует веры, но, напротив, требует, чтобы его ученики не принимали ничего, .не проверив этого на своем собственном овыте, искушение принять то, к чему приходит человек в результате такой собственной проверки, за окончательную истину, очень велико.

Успенскому я обязан своим неизменным убеждением, оставшимся у меня и сегодня, что для того, чтобы приобрести какую—нибудь ценность, нужно быть готовым заплатить за это; хотя мое представление о том, что именно означает плата, существенно изменилось. У меня было неправильное понятие о том, что подразумевается под термином «сверхусилие». Собственный пример Успенского — о преодолении 20-мильного пути в снежный буран — вызывал в моем воображении картину о героическом действии, заставляющем человека достичь продела своей выносливости. Эта картина возникла на подготовленном холсте, поскольку я был воспитан моей матерью в убеждении, что самоотрицание и подвижничество ценны сами по себе. Нужно всегда остерегаться того, чтобы рассматривать какое-то конкретное учение как пригодное для тебя только потому, что в детстве ты привык думать созвучным образом. Я безмерно благодарен своей матери, что она собственным примером и своими наставлениями зафиксировала во мне мысль, что лень разрушает нас, и что терпимость — одна из лучших наших добродетелей. Эта благодарность намного перевешивает связанный с этим вред от того, что мне пришлось в течение 60 лет пребывать в иллюзии, что неприятное для нас лучше, чем приятное.

Трансформация человека — не что-то отдельное от его «формации». Формирующие годы юности оказывают почти решающее влияние на остальную жизнь. Можно также сказать, что наша «формация», то есть тренировка наша волевых способностей, должна продолжаться на всем пути «трансформации», то есть развития тех способностей, которые скрыты от напето обычного взгляда.

Тут встает вопрос о двух типах «видения». Книги о скрытых способностях человека полны ссылок на «внутреннее видение», или «третий глаз». Мы привыкли к термину «второе зрение» и его латинской форме «ясновидение». Эти понятия относятся к реальной способности, которой обладают очень немногие — обычно даже не знающие, как и почему, — но которую большинство людей могут развить, если они узнают способ и захотят взять на себя все трудности, связанные с этим.

Здесь я должен сказать, что в течение долгого времени мне не удавалось правильно схватить значение «внутреннего видения» несмотря на то, что Гурджиев преподал нам многие упражнения, помогающие его развитию. Только когда я отправился в Дамаск в 1962 году и встретился с Накшбанди Шейх Эмин Чикху, для меня стала проясняться важность этого типа упражнения. Другие встречи с суфиями этого направления /Накшбанди/ убедили меня в двух вещах: во-первых, они имеют способы развития этих способностей, во-вторых, некоторые из них обладают ими фактически. Мне самому показали некоторые простые техники, и они, в сочетании с тем, чему я научился у Гурджмева, убедили меня в том, что он, наверное, почерпнул многое из того же источника. И поэтому мне было особенно интересно услышать от Пак Субуха, что его собственный учитель — с которым он часто общался в возрасте 17 лет, до тех пор, пока не стан практиковать латихан в возрасте 24 лет — был главным шейхом Накшбанди

в районе Самаранга на Яве. Он отрицал тот факт, что он обязан чем-нибудь этому учителю, но очевидно, что используемый им язык и описание пути самосовершенствования и работы человека над собой заимствованы из Суфизма Накшбанди. Представляется вероятным поэтому, что, не осознавая этого, он черпает из этого источника, особенно в своей технике «тестирования», являющейся разновидностью общения посредством ясновидения.

Я упоминаю это для того, чтобы подчеркнуть важность форм восприятия, которые не зависят от пяти чувств или от мыслящего мозга. Много лет назад я услышал, что С. Джод, разносторонний философ, говорил о следующей ступени в эволюции человека, которая, как он считает, будет заключаться в приобретении способностей телепатии и ясновидения. Эти способности, говорит он, уже появляются спорадически необъяснимым образом у гораздо большего числа людей, чем это было несколько столетий назад. Он доказывал, что необычайная сложность человеческих обществ будущего приведет к полному разрыву коммуникации, если человек не приобретет такие новые способности. Мне всегда казалось, что такими способностями легко злоупотреблять и что это счастье, что в нашем обществе их нельзя приобрести так легко.

В этой связи я вспоминаю еще одного замечательного человека, у которого я почерпнул некоторые идеи и методы, описываемые в этой книге. В 1961 году я посетил в Гималаях Шявапури Баба в его лесном убежище в возрасте, по его собственному подсчету, 135 лет. Я посетил его и на следующий год — за 8 месяцев до его смерти. Я слышал о нем 30 лет назад и некоторые из моих друзей посещали его. Я не надеялся увидеть его лично, пока однажды вечером у меня не возникла безошибочная и все-таки необъяснимая связь, и я понял, что совершу это путешествие. Последовательность счастливо сцепленных обстоятельств сделала это возможным. Когда я увидел его и сказал, что я привел в ответ на его призыв, он отмел это в сторону, сказав: «Это всего лишь телепатия, это не имеет значения… Ну, а теперь давай я тебе расскажу о Правильной Жизни». И без всякой паузы он приступил к изложению своего учения.

Правильная жизнь, или Свадхарма — это самый простой, какой можно только представить себе, способ жизни; но он также наиболее требовательный, когда поймешь, что под ним подразумевается. Все духовные пути приводят к выводу, что цели можно достичь, если только ты готов к этому и если ты способен сделать её главной и центральной целью своего существования, пожертвовав всем, что может встать у тебя на пути. Никто не выразил бескомпромиссный характер этого выбора с большей брутальной обнаженностью, чаи Иисус, сказав: «Тот, кто любит отца или мать больше Меня, не достоим Меня…» Но даже слова, подобные этим, можно интерпретировать как отношение ума — решение, которое необходимо сделать, когда мы стоим перед выбором между Богом и Его творением. Другие области человеческой жизни не играют столь же существенной роли. Шивацури Баба настаивал на том, что выбор должен производиться непрестанно — в малых вещах не меньше, чем в больших, и что его следует осуществлять во всех трех частях нашей природы: в теле, душе и духе. Тем самым он говорил, что Правильная Жизнь заключается в трех дисциплинах: телесной, т.е. наружной; ментальной и моральной, духовной. Духовная дисциплина заключается в посвящении себя медитации и поискy предельной Реальности.

После моего второго визита, по его собственному приглашению, я прочитал в Лондоне три лекции о его жизни и деятельности и пригласил лиц, заинтересовавшихся его доктриной Правильной Жизни, повидаться со мной. Несколько человек явилось. Я объяснил им доктрину по возможности словами Шивапури Баба, и никто из них больше не пришел! Вина была целиком моя, не их. Любой, кто когда-либо посещал Шивапури Баба, не мог отказаться от возможности услышать еще что-нибудь из его собственных уст. Его слова производили глубокое впечатление надежды и доверия в силу того, что слушатели ни на секунду не могли усомниться в том, что он сам прожил и продолжает жить тем способом, который он рекомендует. Когда он говорит вам: «Думайте только о Боге — уберите все другие мысли из вашего ума; я знаю, что это трудно, но возможно», — то самое значимое в его словах было то, что это возможно. Казалось, что в его присутствии исчезали все трудности и сомнения.

Никогда не следует недооценивать важность даршана: видимого присутствия очень высокого существа. Такие люди вездесущи. Большинству обычных людей недостает веры в саму возможность трансформации. Если они находятся в присутствии трансформированного человека, эта вера может хлынуть в них и твердо установить их на путь. Иногда это называется «обращением», и этот термин хорош, поскольку под ним подразумевается, что в жизни происходит радикальное изменение направления. Это изменение не всегда окончательно. Оно зависит от того, что конкретный человек делает в этом направлении. В настоящей книге будут описаны некоторые способы, которыми можно воспользоваться, чтобы направить процесс трансформация в желаемом направлении.

В данном предисловии я не упомянул о двух факторах, ставших для меня необычайно важными в последние годы. Первый — это вера в практика Римско-католической церкви. Второй фактор — действие и метод суфийской традиция, полученные от Khwajagan, или Учителей Мудрости и проникшие иэ Центральной Азии на Запад через Саида Идриса Шаха.

Может показаться, что я впадаю в ошибку, заклеймённую Гурджиевым, хватая «кусочки здесь и кусочки там» и пытаясь «сделать свой шахер-махер». Я могу ответить только, что для меня лично всегда существовала целенаправленная связность во всем, что с для себя обнаружил за период почти в 50 лет. Я убежден, что кажущиеся расхождения и противоречия обусловлены просто неспособностью глубоко заглянуть в природу человека и его трансформацию. В бесчисленных группах и школах и традициях рассыпаны колоссальные богатства истинных учений и разумных техник; это же относятся и к большим организованным институтам религии. Всё вто богатство образует взаимосвязанное единое целое. Но эту «целостность» можно распознать, только если заглянуть за наружные формы.

Итак, мы снова возвращаемся к вопросу: «Каким образом мы можем узнать, во что верить и что для нас правильно? «

Можем ли мы выбрать наш собственные методы и воспользоваться ими, как это представляется нам, наилучшим образом, не рискуя впасть в страшную ошибку, от которой нас мог бы предостеречь опытный друг или учитель? Если нам нужен учитель, то каким образом мы можем найти и распознать его? Я попытаюсь дать на это ответ в первой главе. Но должен сказать, что на этом продолжительном пути есть одна гарантия и крепость — это наша собственная способность различения.