|

Тайцзицюань: дух во плоти, плоть в духе.

 
Из наставлений старых учителей тайцзицюань:
 
Сердцем веди энергию; сделай так, чтобы она опустилась, тогда она сможет собраться в костях.
Энергией направляй движения тела и делай так, чтобы тело следовало ей. Тогда тело будет без помех слушаться сердца.
Если дух может воспарить вверх, тогда движения не будут неуклюжими.
Движение энергии – как девять изгибов в жемчужине, и нет ни одного мельчайшего места, куда бы оно не проникало.
Обликом будь подобен соколу, хватающему зайца. Духом будь подобен кошке, готовой броситься на мышь.
Собираешь внутреннюю силу, словно натягиваешь лук. Испускаешь внутреннюю силу, словно стрела слетает с лука.
В кривизне ищи прямизну.
Нужно, чтобы в круговороте движений было свертывание. С каждым шагом пустое и наполненное пусть переходят друг в друга.
Кто достиг предельной мягкости, обретет предельную твердость.
Все внимание должно быть обращено на дух, а не на энергию. Если внимание сосредоточено на энергии, она застынет.
Кажется, что расслаблен, а на самом деле не расслаблен».

Экзотическая даосская гимнастика, по-китайски витиевато именуемая тайцзицюань (букв. «кулак великого предела») – вещь столь же общеизвестная в наши дни, сколь и загадочная. Широкая публика видит в ней комплекс оздоровительных упражнений, набор странных медленных пассов пригодных для благообразных старичков и старушек, собирающихся по утрам в парках. Для значительно более узкого круга энтузиастов это –  разновидность спортивной гимнастики и хороший повод устроить соревнование. Для еще более узкого круга ревностных адептов – это искусство рукопашного боя. И только немногие посвященные знают, что тайцзицюань, по сути,– путь духовного совершенствования, который может быть и грозным оружием, и эффективным способом до глубокой старости сохранить телесное здоровье и ясность ума. Только в китайской цивилизации эти три столь разные стороны человеческой жизни слиты в одно органическое целое. В этом смысле тайцзицюань – самый зрелый и совершенный плод китайского гения.
Как возможно такое поразительное – тем более на европейский взгляд – единство? Оно возможно благодаря очень простой и в то же время бесконечно сложной вещи: расслаблению. Расслаблению тела, достигаемому расслаблением мышц и тщательным соблюдением физического равновесия. И расслаблению духа, перестающего обременять себя страстями и суетными мыслями, восстанавливающего свою первозданную чистоту. И то, и другое не требует усилий, ибо равнозначно совершенно естественной и покойной жизни. Но как раз отсутствие усилий и требует от нас самого большого усилия! Это сверхусилие как подлинная вершина расслабленности и составляет подлинную тайну – совершенно неутаимую – мастеров тайцзицюань.
Тем и привлекательна эта диковинная гимнастика, что мастерство в ней невозможно натренировать и она требует беспощадной преданности правде своей жизни, решимости перешагнуть через свое субъективное, корыстное «я» или, еще точнее, «все оставить».  И тут  происходит чудо: сознание, распустившее свою хватку, отрекшееся от претензии на знание всего и вся, вдруг обретает полную уверенность в том, что оно действительно есть. А тело, переставшее отягощать себя тяжелыми механическими упражнениями и наркотическими воздействиями, внезапно наполняется ранее неведомой ему легкой и взрывчатой силой. Отказываясь от всего, мы обретаем все и даже больше, чем все. Мы открываем в себе правду. В состоянии расслабления тело и сознание как бы проницают друга, сливаются в один вселенский сгусток одухотворенной жизни. Жизни, которая сама со-знает себя в своей безмерной мощи.
Усилие само-оставления глубоко нравственно: оно есть не что иное, как поиск со-ответствия вселенскому ритму жизни, и этот поиск открывает истину со-ответственности всего живого. Но то же усилие имеет и стратегическую природу: требуя уступить, отказаться от применения силы, оно дает еще большую силу. По китайским понятиям, именно нравственная чистота есть залог победы, поэтому поклонник боевых искусств в Китае должен первым делом взращивать в себе «воинскую добродетель». В тайцзицюань этот древний даосский принцип доведен до совершенства. От нас требуется «мягкостью одолевать твердость», и самое действие силы, применяемой в тайцзицюань, сравнивают с «уколом иглы в вате». Но и то верно, что мужество полного самоотречения и отказа от насилия ради силы правды, говоря словами Евангелия, «не все могут вместить».
Высвобождение чистого или, говоря по-даосски, «изначального духа» (он же «исконное сердце», «корень природы» и т.д.) из-под завалов предметного, набитого знанием вещей сознания – общая черта всех великих духовных традиций человечества. Но в тайцзицюань такая метанойя, переворот сознания опознается как инволюция, возвращение к истоку всякой жизни или, согласно даосской формуле,«движение вспять в промежутке срединности», что и обещает жизнь вечную. Мастер тайцзицюань каждое мгновение теряется для мира. Он приникает к символической матрице опыта, хранящей семена всех движений. Это оставление мира как раз и пред-оставляет всему свободу быть, выявляет внешний мир во всем его многообразии и учит видеть в этом мире безбрежное марево бытия, где слиты воедино виртуальное и реальное. Поскольку истина «возвратного движения» освобождает от привязанности к вещам, она дает стратегическое преимущество в любом противостоянии. Это мудрость чистой действенности, в которой действие неотделимо от покоя.
Невероятная истина, не правда ли? Не удивительно, что уже в самых ранних текстах тайцзицюань известных, по крайней мере с 18 в., говорится о существовании «множества побочных школ». Что имеется в виду? Не что иное, как попытки, большей частью, возможно, неосознанные, подменить духовную действенность расслабленного состояния (не путать с дряблостью или изнеможением!) применением физической силы и технических приемов борьбы. Мы знаем о таких школах на примере народных традиций кулачного боя в Китае, спортивных единоборств в сопредельных  странах, по заполняющим кино- и телеэкраны фильмам о «кунгфу». Мы знаем о них по одетым в красочные костюмы участникам спортивных соревнований по ушу. Но истина не терпит мишуры и показухи. Ее плоды зреют в сокровенности и покое. Подлинные школы тайцзицюань скрываются в глубине китайской жизни, а их мастера, по моим наблюдениям, даже внешне мало похожи на обыкновенных китайцев: лицо вытянутое, высокий лоб, длинные уши, глаза большие, лучистые. Какие-то пришельцы из другой, может быть древней, а может, еще неразличимой в дымке будущего жизни.
Посмотрим теперь на основные понятия тайцзицюань. Почти все они взяты из даосской традиции. Духовный рост в даосизме всегда описывается как последовательная возгонка, одухотворение жизненной субстанции На первом этапе «семя» (цзин) должно преобразиться в собственно «энергию» (ци), затем энергия должна претвориться в дух (шэнь). С этой целью мастера тайцзицюань используют различные формы медитации, выработанные даосами. Главное внимание уделяется «укреплению ци», что в самом деле придает телу стальную твердость. Присутствие ци является условием действия особой, именуемой обычно внутренней или духовной, силы (по-китайски цзинь). Но эта сила являет собой как бы зеркально-перевернутый образ энергии:  в момент высшего расслабления или, что то же самое, динамической цельности духовно-телесного состояния энергия собирается внутри и даже «конденсируется в костном мозге», а сила-цзинь поднимается вверх и выбрасывается вовне. В отличие от физической силы, производимой сжатием мышц, сила-цзинь распространяется в сухожилиях и сочленениях. Заметим, что одно дело обладать такой силой в теле, а другое – применять ее, ибо для этого требуется, так сказать, расслабить само расслабление, вместить как бы сверхсознание.Такая сила действует в соответствии с всеобъятным и всепокоряющим ритмом самой жизни, но исходит совершенно непроизвольно, без малейшего усилия. Вот признак истинной школы в тайцзицюань: внешний эффект в ней есть результат чисто внутреннего свершения.   
Важное место в лексиконе тайцзицюань занимает понятие «воли» (и). Оно относится одновременно к непроизвольному жизненному аффекту и к столь же спонтанному акту само-осознания, объединяя таким образом телесную чувствительность и умственную концентрацию. В расслаблении одно навлекает и даже проницает другое. Считается, что «воля ведет ци, а ци ведет тело», но это вождение исключает насильственное воздействие. Напротив, воля должна отвлекаться от всякой предметности, ее назначение – «устремляться далеко». Вершина же воли есть ее само-рассеяние, уступление себя мощи самой жизни. Наставление старых учителей определяет основные ступени совершенствования: в тайцзицюань следующим образом:
«Если (внимание) в физической силе, то будешь неуклюжим.
Если (внимание) в энергии, то будет застой (в действии силы).
Если есть воля, то будет одухотворенность.
Если нет воли, то будет чудесная действенность».
Итак, мы подошли к теме методов и стадий совершенствования в тайцзицюань. Ее классическая формулировка различает четыре уровня мастерства. Первый соответствует «усвоению приемов» (шу чжао), т.е. доскональному знанию и безукоризненному, до автоматизма доведенному выполнению комплексов нормативных движений и правил действия в схватке, таких как покой, расслабление, точность движений, их замедленность и равномерность, устойчивость стойки и проч.
Второй уровень мастерства традиционно соотносится с умением «слушать внутреннюю силу» (тин цзинь), где «вслушивание» означает в действительности интуитивное восприятие, вчувствование. Еще древний даосский философ Чжуан-цзы учил «внимать не ушами, а энергией». Речь идет о способности чувствовать через соприкосновение с противником его внутреннее состояние и благодаря этому упреждать, без усилия контролировать его действия. В китайской традиции, в том числе китайской концепции стратегии, такая сверхчувствительность определялась  как умение «овладеть импульсом и потенциалом ситуации».
Следующая ступень мастерства согласно классической схеме – это так называемое «понимание силы» (дун цзин). Она соответствует полному осознанию потенций, свойств и принципа действия внутренней силы. Ее главное же отличительное свойство – способность мгновенно и безошибочно оценивать ситуацию и, в частности, точно определять расстояние в схватке. «Понимание силы» не имеет внешних признаков и не локализуется в какой-либо точке пространства и времени.
Высшим уровнем мастерства в тайцзицюань считается «духовная просветленность» (шэнь мин). В классических текстах это понятие никак не разъясняется, и современные авторы избегают давать ему конкретные определения. Но мы едва ли ошибемся, если скажем, что здесь имеется в виду бездонная глубина чистого, обращенного на собственный предел сознания, так сказать, безбрежная сознательность, которая предваряет, дает быть всем актам сознания и в конечном счете, поскольку она пребывает уже вне разделения между сознанием и миром – пред-определяет течение событий. При всей фантастичности этой характеристики просветленность духа дается не сладко-обманчивыми мечтаниями,  а тщательным вглядыванием в исток внутреннего опыта, в то, что нам ближе всего, – в реальность предельно тонкой грани мирового становления.
Выдающийся мастер тайцзицюань У Тунань предложил трехступенчатую схему совершенства, строго соответствующую принципам даосской традиции. К высшему постижению он относит состояние, «когда нет ни форм, ни образов, а все тело пронизано пустотой, соответствуешь вещам в таковости бытия, следуешь срединному пути». Среднее постижение, согласно У Тунаню, равнозначно способности «превращаться сообразно противнику, оставлять себя и следовать другому». На низшей ступени стоит тот, кто «толкует о чудесных свойствах одного способа применения внутренней силы, достоинствах и недостатках одной позиции».
Концепция трех ступеней совершенства может выступать в самых разных видах: например, как движение от расслабления к «пустоте» и далее к «само-отсутствию» (мнение современного мастера Чжу Датуна) или как сведение большой сферы в малую, а потом и вовсе в отсутствующую (но вездесущую) точку «срединности».
Как видим, совершенствование в тайцзицюань заключается в последовательном просветлении, одухотворении нашего опыта, все более отвлекающегося от предметности опыта, но не порывающего с его вещественной конкретностью, совершенно чуждой трансцендентности умозрения. Венец совершенствования в тайцзицюань – не идеальное созерцание, а именно чистая, бесконечная действенность, неотличимая от спонтанного динамизма самой жизни. И этот динамизм равнозначен пределу расслабления.
Все же главным критерием мастерства в тайцзицюань является степень расслабления. Мастера тайцзицюань подчеркивают, что на этом пути приверженец даосской мудрости должен как бы родиться вновь, стать «совсем новым человеком». Неизбежность такого духовного переворота заложена уже в самом значении понятия расслабления: последнее должно само расслабиться, как бы устранить себя согласно известной формуле даосского мистицизма: «сокрой и еще сокрой». Естественным результатом расслабления является «опустошение» себя (кун). Пустотность в тайцзицюань есть, по сути, «промежуточный» момент перехода от Инь к Ян, от растяжения к сжатию и наоборот. Это момент самоотсутствия без длительности, как бы сверхрасслабления, который соответствует испусканию силы-цзинь. Итак, все наличное, даже не-усилие воли должно быть оставлено ради высвобождения безграничной духовной силы самой жизни.
Мой учитель Линь Алун придерживается собственной концепции совершенствования, состоящей из пяти ступеней. Первые три относятся к «миру форм» и включают в себя умение внутренне расслабляться, вести движения волей и выполнять внутреннюю форму движений (растяжение, сжатие, вращение). Две высшие ступени относятся к миру «выше форм» и соответствуют действию посредством «распространения воли» и действию, свершающемуся без присутствия воли – апофеоз жизненной свободы.
Венцом мастерства в тайцзицюань является умение наносить удар внутренней силой на расстоянии и притом без физического движения, что в китайской литературе называется действием «силы, передающейся по воздуху». (линкунцзинь). Такой сособ применения внутренней силы без физического контакта кажется непосвященным чем-то сверхъестественным либо мистификацией. Даже многие искушенные в боевых искусствах люди считают его невозможным. Обычно для обоснования этого мнения ссылаются на то, что для выброса внутренней силы требуется непосредственный контакт с противником. Этот аргумент сомнителен уже потому, что тайцзицюань, строго говоря, не предполагает физического контакта, тем более в форме противостояния. Контакт или, лучше сказать, соприкосновение в тайцзицюань всегда предстает ускользающим,  соответствует уступлению, уходу от противоборства. В литературе о тайцзицюань говорится на самом деле о «встрече» (цзе, хой) и притом встрече «одухотворенной», «духовной», не имеющей количественных параметров, но проживаемой в контексте чистой временности.
Поскольку «сила, проницающая воздух» обнажает самую сущность искусства тайцзицюань и вместе с тем способна породить непонимание и недоверие в обществе, мастера тайцзицюань неохотно говорят на эту тему. В уже очень внушительной на сегодняшний день литературе о тайцзицюань почти нет сколько-нибудь подробных разъяснений природы и способов применения линкунцзинь. Вот что современные мастера Чжэн Жуй и Тань Дацзян пишут о природе такого удара:
«Речь идет, по сути дела, о выбросе энергии большой силы, которая имеет вполне объективную природу, хотя и недоступна физическому зрению. Обыкновенному человеку в свете его представлений о материальном мире действие такой силы, кажется каким-то волшебством. Это, конечно, не так. Однако без руководства настоящего учителя, без прилежания и длительных занятий, без внутреннего понимания смысла занятий, без высокой нравственности, питающей сердце и дарующей покой в истине, достичь такого умения крайне трудно».
Техника линкунцзинь есть вершина тайцзицюань именно потому, что содержит в себе в снятом, редуцированном виде все предшествующие уровни и этапы этого искусства. Например, выброс внутренней силы может происходить в три этапа:  соприкосновение,  растяжение, сжатие. Его можно совершить и на счет два: сжатие, растяжение. Возможен выброс силы посредством только сжатия (на счет один).  И, наконец, он может произойти мгновенно, будучи редуцированным, так сказать, до нуля, состояния предвосхищения. В таком случае происходит то, что можно назвать мгновенной реализацией воли: все сущее, включая сознание своего «я», внезапно исчезает, и мир становится «одним телом», беспредельным полем чистой сообщительности, не имеющим ни протяженности, ни длительности. Самоустраняется даже воля.
Настоящая тайна тайцзицюань заключена в том, что воистину живет лишь тот, кто  решился отсутствовать в себе хотя бы одно неуловимое мгновение. Поистине, мир расцветает в пустыне сердца того, кто уступает себя миру и с царской щедростью дает миру быть. Вот настоящий, а не подростковыми фантазиями созданный «триумф воли». Указанные же выше стадии мастерства соответствуют, как нетрудно видеть, этапам духовного познания на пути к полной свернутости, внутреннему средоточию вселенского круговорота, где малейшее изменение равнозначно мировой катастрофе (если следовать смыслу этого слова, принятому в физике).
Таким образом, сила линкунцзинь имеет своей средой символическое пространство сообщительности, спонтанного «действия-отклика» мировой единотелесности, благодаря чему высвобождается первозданная мощь жизни (которую не надо путать с жизнью как биологической данностью). Средоточие Великого Предела может фиксироваться волей в любой точке окружающего пространства, но действие духовной силы все равно сопутствует самоустранению воли согласно уже известной нам сентенции: «когда нет воли, будет чудесная действенность».
Трудность применения «воли, проницающей воздух», как водится в жизни, заключается в ее необычайной, поистине запредельной простоте. Чтобы овладеть этим искусством, нужно научиться… просто быть, бытийствовать в своем бытии и, следовательно, быть свободным от всего. Речь идет о высшей сосредоточенности в самооставлении.
Мудрость тайцзицюань способна раскрыть, высвободить и притом сделать управляемыми еще неведомые и неподвластные человеку духовные силы его бытия. Но эта цель не может быть достигнута без коренного изменения самого порядка и этических основ человеческого существования. Тайцзицюань –это не просто занятие на досуге, но вызов, и по-своему очень взыскательный, современному человечеству, точнее – глубоко поразившей его язве нигилизма. Вызов ради чего? Я бы и сам хотел это знать… Но одно можно сказать с уверенностью:  тайцзицюань учит не доктрине, а самой практике веры. В этом смысле и надо понимать известную заповедь: вера без дел мертва. Одинаково опасно строить дом с крыши и изучать только «идеи» религии. Русские классики предупреждали, что идея, витающая в воздухе и не подкрепленная делом, может человека и придавить.
Малявин В.В. 2008г.
 

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Похожие записи

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *