Книга «Введение в философию ненасильственного развития» — Острецов Игорь Николаевич, 2019 г.

6.2. Терроризм

Весьма примечательно, что этот раздел я начал писать в сентябре 2001 года. Аргументы, которые я хотел применить, 11 сентября сами легли мне на стол. Подавляющее большинство публикаций в нашей прессе по поводу 11 сентября не заслуживает внимания. Но среди общего потока всевозможных глупостей мне попалась статья совершенно мне незнакомого Александра Панарина в «Литературной Газете» № 38 за сентябрь 2001 года. Я современной прессы не читаю, поскольку кроме раздражения она ничего вызвать не может. Мне эту статью принес один мой друг, сказав, что «в ней содержится то, о чем говоришь ты». Я, откровенно говоря, сомневался, стоит ли столь определенно обозначать ситуацию, как это сделал А. Панарин. Он облегчил мне задачу. Поскольку эта статья абсолютно точно воспроизводит мое понимание сентябрьских событий, я просто приведу ее полностью. К тому же мне весьма приятно осознавать, что есть на белом свете люди мыслящие одинаково со мной хотя бы в восприятии конкретного исторического события.

Раскол

Александр Панарин

«Наш падкий до сенсаций век стал и мыслить «по-журналистски»: люди готовы поверить, что акция кучки террористов сама по себе способна изменить мир. То есть, не будь взрывов в Нью-Йорке, мир оставался бы однополярным (управляемым США). Но вот они прогремели — и мир стал иным, непредсказуемым и неуправляемым.

На самом деле взрывы — или другие опасные экстравагантности — должны были нарушить спокойствие. Когда одна сверхдержва после «победы» в «холодной войне» возомнила себя носителем безраздельной мировой гегемонии, она противопоставила себя всем остальным. Среди этих остальных могут быть и те, кто надеется урвать крохи со стола победителя, и те, кто относится к этой победе выжидательно, и, наконец, те, кого эта победа не только оскорбила в национальных чувствах, но и лишила надежды.

Когда система сдержек и противовесов исчезла, единственную сверхдержаву сдерживать и урезонивать некому. В результате ее поведение резко изменилось к худшему. Вероломное нарушение прежних договоров (и ПРО тоже), игнорирование представительных международных организаций (и Совет Безопасности ООН), неумеренный глобальный диктат, касающийся даже внутренней политики «побежденных периферийных стран», — все это свидетельства того, что победителю изменило чувство меры.

Неужто можно рассчитывать, что ему все сойдет с рук? Что, загоняя большинство человечества в гетто деиндустриализации и неоколониализма, он будет вечно пребывать в искусственном оазисе неправедно достигнутого благополучия? Неправедного уже потому, что экономика победителя сегодня не столько производительная, сколько спекулятивная и неоколониальная, основанная на валютной гегемонии доллара и связанных с этим глобальных экспроприациях и спекуляциях.

С некоторых пор Америка противопоставила себя миру, изменив гуманистическим традициям эпохи просвещения. Деление человечества на цивилизованное меньшинство и нецивилизованное большинство, на людей «правильной» веры и культуры и носителей «дурных» генов, неисправимых традиционалистов и фундаменталистов подозрительно напоминает доктрину избранной расы. Победе США в «холодной войне» сопутствовало разительное изменение духовного климата эпохи: сдвиг от теории прогресса к теории естественного отбора, от общечеловеческого будущего — к спасению и процветанию избранных, от демократического социального единства — к новой социальной сегрегации. И в этой ситуации совершенно по-особому повели себя глобализирующиеся местные элиты. Поверив во внезапную скупость прогресса — в то, что его плодов явно не хватает на всех, элиты решили больше не связывать свои судьбы с собственными незадачливыми народами, а присоединиться к победителю, превратившись в его ставленников, подручных и порученцев на местах. Собственно глобализация, о которой столько говорят сегодня, означает выход элит из системы национального контроля и консенсуса и служение уже не собственному народу, а всемирному победителю.

Отсюда поразительная двойственность реакций на катастрофу 11 сентября. В стане элит — демонстрация безусловной лояльности в отношении уязвленного гегемона, раболепное сокрушение и неразборчивое негодование. Последнее распространяется на целые народы, расы и религии. В стане народов наряду с понятным сочувствием к невинным жертвам катастрофы проявляются и явные признаки удовлетворения от того, что наглая сила оказалась уязвимой и униженной.

Мир охватила тревога: как поведет себя гегемон в ситуации уязвленного самолюбия? Президенты всех стран призвали министров обороны к готовности «номер один». Дело здесь, разумеется, не в страхе перед террористами, а в страхе перед безрассудством Америки. У всех есть основания опасаться, что США, выше всего на свете ставящие свою репутацию безраздельного гегемона и господина мира, не остановятся ни перед чем, вплоть до массированной атаки на целые страны и до развязывания новой мировой войны. К этому победителя подстрекают те перешедшие на позиции глобализма группировки, которые успели порвать с собственными народами, утратили их доверие и безоглядно связали себя с новым властелином мира. Если властелин проявит слабость — им придется возвращаться под прежнюю национальную юрисдикцию, чего они панически боятся, так как успели изрядно проштрафится перед своими народами. Поэтому они толкают оскорбленного гегемона под руку, советуя проявить решимость, и во что бы то ни стало подтвердить свои права безраздельного владыки мира.

Мир на перепутье: до сих пор его глобализация выглядела явно односторонне — как планетарная система, лишенная обратной связи. Возглавляемый США богатый центр мира, выступая в роли глобального распорядителя, считал для себя возможным спускать на периферию любые односторонние выгодные для себя решения и прижимать целые народы к стенке, не опасаясь ответной реакции. Сегодня этому центру предстоит убедиться в том, что судьбы человечества нераздельны: те, кто обрекает на невыносимые условия мировую периферию, должны ожидать — боль и отчаяние этой периферии так или иначе ворвутся к ним. Развитая техническая цивилизация слишком хрупка, чтобы окружать себя морем недовольных и разгневанных. Она бесперебойно работает в среде сытых и законопослушных конформистов, которых ей и следовало бы насаждать в мире, вместо того, чтобы провоцировать решимость отчаяния. Американская геополитика до сих пор мыслит категориями державного противника, вооруженного новейшими средствами нападения. Эта геополитика игнорирует реальность социального протеста, способного проявиться на глобальном уровне, в том числе в форме террористических актов отчаяния.

Если бы народы мировой периферии не оказались преданными собственными элитами, их оправданное недовольство могло бы проявляться в узаконенных формах. Но народы, покинутые элитами, превращаются в ведущее подпольное существование гетто, обреченное пользоваться подпольными же средствами. Одним из таких средств может стать и терроризм. Прежде чем осуждать его, необходимо дать должную оценку элитам, предпочитающим вместо того, чтобы разделять озабоченность собственных народов, устраиваться в кругу привилегированных «граждан мира».

Передовая либеральная общественность призывает к репрессиям против обездоленных: к пиночетовской диктатуре внутри и к диктатуре мирового жандарма вовне. Не готовят ли компрадорские реформаторы режим «черных полковников» в мировом масштабе?

Происшедшая катастрофа избавляет от иллюзий в первую очередь американский народ. Ему представлялось, что внешнюю, мировую политику можно отдать на откуп своей элите, не слишком заботясь о последствиях. Когда эта элита предпринимала циничную «гуманитарную» акцию бомбардировок в Югославии, американцы, бдительные и щепетильные во всем, что касается внутренних дел, проявили подозрительную доверчивость перед лицом пропагандистской машины глобалистов. Они явно соглашались с двойными стандартами, поскольку их внутреннее благополучие эти стандарты не затрагивали.

Теперь за непристойное поведение своей правящей элиты во внешнем мире американский народ ответил ценой собственного благополучия и спокойствия. Отныне будет так и только так. Вот почему в глобальном мире требуется сформировать новые механизмы демократического контроля за внешнеполитическими решениями элит.

В России же, возможно, начнется процесс кардинальной политической реконструкции, чреватый расколом элиты. Сегодня большая ее часть солидарна явно не с народом, а с победителями в «холодной войне», которым она служит. Но в условиях, когда поведение победителей становится все менее предсказуемым — ведущим к самоубийственным глобальным авантюрам, следует ожидать, что определенная часть российской элиты опомнится. Воссоединение элит со своими народами даже с риском противопоставить себя мировым гегемонам — веление времени. Тогда опасная трещина, разводящая в стороны элиты и народные массы, благополучный центр и отчаявшуюся периферию мира, перестанет столь стремительно увеличиваться. Именно в этой трещине истоки губительного мирового хаоса, неприятно явившего свой лик 11 сентября 2001 года».

Все правильно. Современная демократия по-американски это привлечение на свою сторону элит государств, чей голос что либо значит на международной арене. Население же этих стран должно влачить жалкое существование. США пытаются создать «золотой миллиард» из населения развитых стран Запада и элит сателлитов. Однако озлобленность подавляющего большинства на планете нереально нейтрализовать силой. Из этого элита должна сделать выводы. Надо не только забыть это поганое слово, но и предпринять конкретные шаги на пути действительной ликвидации всевозможных элит. Государственных, экономических, политических, академических и еще каких там. Иначе элиты будут уничтожены крайне неприятными методами. Все начнется с ликвидации элитарности государств. Собственно уже началось. Началась эра терроризма против государства гегемона. В ее недрах созреют реальные силы интеллигентных государств, которые будут способны предъявить западному миру ультиматум. Крайне маловероятной альтернативой является то, что Запад сам придет к правильным выводам и прекратит сдерживать развитие остальных стран. Поэтому разум обязан сегодня искать пути, которые смогли бы сделать последнюю социальную революцию минимально болезненной.