Главная страница » Публикации » Разъяснение «Истинного канона из двадцати слов» Учения Небесной Добродетели
|

Разъяснение «Истинного канона из двадцати слов» Учения Небесной Добродетели

Вступительные замечания, перевод и комментарии В.В.Малявина

Вступительные замечания

Чтобы лучше оценить морально-религиозный смысл учения Дэцзяо, взглянем на его культурный контекст. Последний представлен, главным образом, духовными традициями «трех религий» Китая: конфуцианства, даосизма и буддизма. Среди них конфуцианство уделяло главное внимание социально-этической проблематике. Даосизм, разделяя мировоззренческие посылки конфуцианства, делал акцент на космологических и метафизических основаниях человеческой социальности и духовной практики. Чужеземный буддизм привнес в китайскую традицию сильный религиозный заряд, выявив внутренние пределы китайского миропонимания и тем самым даже спровоцировав его кризис. Доктрина Дэцзяо представляет собой, конечно, продукт синкретического соединения «трех религий», систематической рефлексии о традиции, что не лишает ее определенного своеобразия и даже оригинальности.

Посмотрим сначала, какое влияние на Дэцзяо оказало конфуцианство. Традиционно основой конфуцианской морали считались так называемые Три основы и Пять постоянств. Три основы – это отношения между отцом и сыном, правителем и подданным, мужем и женой. Пятью постоянствами называли пять главных конфуцианских добродетелей, а именно: человечность (жэнь), справедливость (и), ритуал (ли), ум (чжи), доверие (синь). Четыре из них (кроме «ума») вошли в Двадцатисловие. Кроме того, в конфуцианстве различаются Четыре добродетели: верность (чжун), сыновняя почтительность (сяо), упорядоченность (цзе) и справедливость (и). Все они тоже представлены в Двадцатисловии, причем упорядоченность является также важной категорией традиционной китайской стратегии. А наиболее полный перечень нравственных ценностей включал в себя Восемь добродетелей: сыновняя почтительность, братская любовь, верность, доверие, ритуал, справедливость, скромность, стыд. Из этих восьми моральных заповедей только две – братская любовь и стыд – не вошли в моральный кодекс Дэцзяо.

Среди прочих ценностей, проповедуемых конфуцианством, мы встречаем в завете из двадцати слов прямоту, или праведность (чжэн), взаимность (шу), бережливость (цзянь).

Из собственно даосских понятий мы встречаем в Двадцатисловии, пожалуй, только два – подлинность (чжэнь) и пробуждение (цзюэ), причем первое связывается в тексте скорее с исламом. Тем не менее, влияние даосизма в этом тексте обширно и разнообразно.

Целый ряд ценностей можно считать общим достоянием конфуцианства и даосизма. Таковы понятия добродетели (дэ), согласия (хэ), всеобщности (гун), просветленности (мин). В разных учениях они имеют, конечно, и разные смысловые оттенки.

Чисто буддийские ценности в Двадцатисловии ограничиваются понятием сострадания (цы). Включение в канон добродетели великодушия (бо) является, скорее всего, данью западной (христианской) традиции.

Каковы же характерные особенности того типа этической мысли, который представлен в Двадцатисловии? Вот наиболее очевидные и значимые из них:

  •    Китайская традиция утверждает преемственность и даже органическое
    единство этических и религиозных ценностей, космоса и социума. Наиболее кратко и емко идея такого единства выражена в формуле, описывающей порядок вселенной в категориях «гармонического единения небесного и человеческого» (Сам иероглиф «небо» в китайском письме графически являет собой образ «самого большого человека».). Мудрость, согласно китайскому представлению, есть умение связать «время Неба» и «выгоду Земли», и это умение есть прерогатива человека как «самого одухотворенного существа», средоточия мирового круговорота, связующего звена между различными силами мироздания. Если на Западе возобладало стремление к интеллектуализму и к тщательной артикуляции, выработке отдельных и притом именно гуманитарных форм жизни, которые затем служат образцом для подражания в других сферах человеческой практики (так христианская церковь, ставя себя над миром, высвобождала пространство для светского общества, а монашеские ордена в католичестве послужили прототипом демократии в Европе), то альфой и омегой китайского миропонимания выступала неопределенная цельность хаоса (она же пустота), чистое, беспредметное (само)превращение, в свете которого все есть только подобие отсутствующего. Первичный, бытийный хаос преломляется в хаос вторичный, окультуренный: чистую конкретность, духовное качество практики, имеющие значимость вечносущего типа. Соответственно, китайское мировоззрение, по сути, эстетично, и его предмет – не идеальная форма, а зеркально-противоположный, теневой образ и в конечном счете – чистое событие, сила жизненных метаморфоз.
  •    Преемственность человеческого и небесного в отличие от чисто
    классификационного мышления архаической мифологии обосновывалась идеей «таковости» (жань, жу), которая соответствовала чистой имманентности жизни и являлась одновременно принципом единства и множественности бытия. В этом смысле «таковость» есть также принцип всеобщей сообщительности, пребывающей в пределе каждого существования, в между-бытности всего. Она предваряет, предвосхищает все вещи, всякий опыт и знание, будучи своего рода символической матрицей всего сущего. Ею оправдывается нераздельное единство природного и культурного, духовного и материального, человеческого и бытийного. Сообщительность есть начало всецело моральное потому, что она сопряжена с опытом предельности. И она – природна, поскольку принадлежит досубъективной рефлексии. Вот почему в китайской традиции вершина духовного достижения оказывается неотличимой от чистой жизненности, и сам человек предстает подобием небесной глубины его бытия. Для китайцев сама жизнь или, если угодно, жизнь достойная своего названия есть форма морального существования.
  •    Китайской мысли, как принято говорить в современном Китае,
    свойствен «антропологический фундаментализм» (жэньбэньчжуи). Другими словами, китайская традиция не знает реальности онтологически отличной от человеческой деятельности (ср. концепцию трансцендентного Бога в западном монотеизме), и человек как «самое одухотворенное существо» призван претворять принципы Великого Пути мироздания, что, впрочем, означает не творчество из ничего, а на-следование изначальному и неизбывному. Человек в китайской традиции не подчиняет себе природу, а живет с ней наравне и даже, точнее сказать, дает всему быть. Об этой его миссии, столь же онтологической, сколь и моральной, напоминает старинная китайская поговорка: «Когда осуществится путь человека, путь неба осуществится сам собой». Из этого не следует, конечно, что китайцы имели понятие о гуманитарном знании или гуманитарных ценностях в собственном смысле слова. Для китайцев психологическая и даже субъективная жизнь непосредственно продолжалась в природных явлениях, и выражения «душа камня» или «чувства травы» не были для них только поэтической метафорой. Если западным поэтам, антропоморфизировавшим природу, морская пена навевала образ прекрасной Афродиты, то китайский ценитель женской красоты, наоборот, натурализировал красоту,уподобляя брови красавицы «очертаниям далеких гор», а ее волосы – плывущим в небе облакам. Для китайца чувство растворялось в анонимной атмосфере окружающего мира, а величие человека естественно сопрягалось с его ничтожностью перед грандиозными масштабами вселенной. Оттого же человек удостоверял свое величие через самоумаление – как и предписывали ему знаменитые «китайские церемонии».

Эти принципы китайского мировоззрения сложились в очень цельную и устойчивую систему, сумевшую, помимо прочего, переделать по своим лекалам иноземный буддизм, а в наши дни успешно ассимилирующую западную интеллектуальную традицию. «Истинный канон из Двадцати слов» очень наглядно и полно предъявляет общую основу китайского миропонимания и те тайные, ставшие почти инстинктом пружины морального поведения китайцев, которые определили уникальный облик китайской цивилизации.

Гао Людэ о Двадцатисловии

Опубликованные выше заметки, как и перевод Двадцатисловия, были написаны в 2007 г. Готовясь в последнее время выложить их на сайте, я поехал к учителю Гао Людэ, который, помимо его славы мастера боевых искусств, известен на Тайване и как последователь учения Небесной Добродетели, и попросил его рассказать, чем ценны эти заповеди. Наш разговор быстро вышел за его первоначальные рамки. Вот запись этой беседы.

В.М.: Учитель Гао, чем для вас важен «канон из 20 слов»?

Гао: Тем, что он учит понимать, что такое «прямой», «выправленный дух» в человеке. Это настоящая основа человеческой жизни. Только укрепляя в себе «прямой дух», мы можем стать бессмертными и буддами. «Канон из 20 слов» дает полное представление об этом важнейшем принципе жизни. Из него нельзя вынуть ни одного слова.

В.М.: А мы можем стать буддами?

Гао: Конечно, ведь Будда – это только название истинной природы человека. Чтобы этого достичь, нужно просто убрать все лишнее из своего сознания и достичь полной «искренности сердца». Наша природа подобна солнцу, а наши представления о мире и о себе – как облака, скрывающие солнце. Разгоните облака, и сияние солнца проступит само.

В.М.: Но что такое «искренность сердца»?

Гао: Это когда сердце освобождается от волнующих его мыслей и чувств. Оно становится пустым и потому вмещает в себя весь мир. Видели, как маленькие дети доверчиво тянутся даже к незнакомым людям? Они едины со всем мирозданием. Вот таково наше изначальное сердце.

В.М.: Вы как-то обмолвились, что боевые искусства – это «баловство». Почему?

Гао: Боевые искусства, то же тайцзицюань, могут способствовать нашему духовному росту и прозрению. Я хотел сказать, что даже большие мастера боевых искусств порой зацикливаются на каких-то приемах и методах и тем самым преграждают себе путь к высшей мудрости.

В.М.: Какой вы можете дать совет для стремящихся к духовной просветленности?

Гао: Живите настоящим, тем, что есть «здесь и теперь». Будда – это только сознание, чистое сознавание, которое позволяет перевернуть любую ситуацию, рассеять любые трудности. Помните, что нет ни прошлого, ни будущего, они – только оковы для нашего сердца.

Первая часть

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.


Поделиться статьёй:

Похожие записи

0 комментариев

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *